Еврейская литература средних веков и Возрождения
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Введение
Литературное творчество еврейского народа продолжается свыше трех тысяч лет, на протяжении которых евреи жили во многих странах и составляли письменные памятники на многих языках — на иврите и других еврейских языках: идиш, еврейско-испанском, еврейско-арабском, еврейско-персидском и других, а также на языках народов, среди которых они жили, — на арамейском, древнегреческом, арабском, итальянском, испанском, немецком, русском, польском, французском, английском и прочих. Однако вплоть до новейшего времени языками национального художественного творчества евреев были иврит, а затем — идиш, и в значительно меньшей степени — древнегреческий, еврейско-персидский и еврейско-испанский; обширное письменное наследие на других, как еврейских, так и нееврейских языках либо носит, за спорадическими исключениями, нехудожественный характер, либо представляет собой вклад в литературы тех народов, чьими литературными языками служат эти языки (существует, однако, мнение, что и в последнем случае в произведениях, созданных евреями, можно выделить специфические образно-стилистические и мировоззренческие элементы, характерные для еврейской литературы).
Повествовательная литература раннего средневековья
Богатый повествовательный материал, содержащийся в талмудическо-мишнаистской литературе, подчинен дидактическим, моралистическим и экзегетическим целям. В раннем средневековье происходит формирование повествовательной литературы, в которой широко используются талмудические, аггадические и мидрашистские мотивы, однако их разработка не подчинена внешним целям, а является функцией сюжета. Характерной чертой этой литературы служит обращение к темам и мотивам послебиблейских апокрифов и псевдоэпиграфов, которые совершенно игнорировались в талмудической и гомилетической мидрашистской литературе. Следует, однако, подчеркнуть, что влияние этих сочинений ограничивалось исключительно содержанием, совершенно не затрагивая форму, в первую очередь потому, что знакомство еврейских авторов с апокрифической и псевдоэпиграфической литературой было не прямым, а опосредовалось принятыми у христиан источниками — Септуагинтой и Вульгатой. Так, уже в 7 в. «Пиркей де-рабби Элиэзер» («Поучения рабби Элиэзера»), представляющие собой пересказ событий книги Бытие, широко используют не только мидрашистские источники, но также материал и идеи, содержащиеся в апокалиптических сочинениях, в первую очередь — в книге Эноха и книге Юбилеев. Еврейские авторы раннего средневековья создали многочисленные переработки (обычно обнаруживающие фольклорное влияние) историй о Юдифи и о Товите, книг Маккавеев («Мегиллат Антиохус» — «Свиток Антиоха») и другие. Особой популярностью пользовались история о мученичестве Ханны и семерых сыновей (на основе книги Маккавеев) и об Уззе и Аззаэле (на основе истории о падших ангелах в книге Эноха).
Развитие талмудических историй в самостоятельное повествование иллюстрируется примером «Аггадат асерет харугей малхут» («Повесть о десяти мучениках»; см. Десять мучеников), где разрозненные предания о рабби Акиве и нескольких других таннаях, в разное время погибших от рук римлян, превращены в единую историю о десяти законоучителях, которых хитростью заманил император, уготовивший им мученическую смерть. Мудрецы с готовностью принимают муки и смерть во имя Киддуш hа-Шем. «Повесть о десяти мучениках», написанная в рамках условностей средневекового мартирологического жанра, является, наряду с историей о мученичестве Ханны и ее семерых сыновей, наиболее ярким образцом этого жанра в еврейской литературе. Эти произведения легли в основу идеализации мученичества во время крестовых походов и отражены в проповеди Аврахама бен Элиэзера hа-Леви «Мегиллат Амрафел» («Свиток Амрафела») накануне изгнания евреев из Испании. В «Сефер Зрубавел» («Книга Зрубавела») талмудические представление о двух мессиях — из колена Эфраима и грядущего за ним — из дома Давида — разработано, под явным влиянием псевдоэпиграфического жанра, в апокалиптическое повествование о событиях конца дней, причем главные герои истории — мать мессии Хефци-Ва и «антимессия» Армилус — персонажи, до тех пор неизвестные еврейской традиции. Другим примером развития аггадических мотивов в независимое повествование служит книга Элдада hа-Дани (конец 9 в., Кайруан, Тунис), в которой автор детально описывает якобы посещенные им еврейские царства в Восточной Африке, Хазарии и Персии, население которых составляют потомки десяти колен исчезнувших, к одному из которых — колену Дана — он якобы принадлежит сам.
Как и в предшествующий период, значительное место занимают повествования на библейские темы, однако и здесь проявляется стремление к подчинению материала авторскому художественному замыслу. Так, широкое развитие получает разработка библейских эпизодов в самостоятельные повести, в которых события и характеры трактуются в духе средневековых представлений и в рамках принятых тогда литературных условностей. Таковы «Маасе Аврахам авину» («История праотца Авраама») — агиографическая повесть об Аврааме, «Диврей hа-ямим шел Моше раббену» («Хроника жизни нашего учителя Моисея») — агиографическая биография Моисея, «Мидраш ва-йиссау» — составленное в рыцарском вкусе повествование о войнах сыновей Иакова. Библейский и мидрашистский материал перерабатывается в соответствии с сюжетным замыслом и дополняется художественным вымыслом. Наряду с художественной разработкой отдельных библейских эпизодов известны пересказы библейской истории в целом или ее значительных отрывков. Так, хотя Иосиппон (953 г., Италия) посвящен изложению событий антиримского восстания, книга открывается кратким пересказом всей предшествующей еврейской истории, составленным в характерном для средневековья легендарном стиле. Автор «Сефер hа-яшар» («Книга праведного», по-видимому, 11 в., Испания) подробно излагает события от сотворения мира до эпохи Судей, то есть всю историю, содержащуюся в Пятикнижии, используя библейский и аггадический материал и художественный вымысел для создания сюжетно единого увлекательного повествования.
Окончательная эмансипация повествования и его превращение в самостоятельный литературный жанр обнаруживается в сборниках историй — форма, неизвестная предшествующей еврейской литературе и тогдашним литературам других народов. Первым произведением этого жанра является «Мидраш асерет hа-диброт» («Мидраш к десяти заповедям», 8 в.), который представляет собой сборник из 50 моралистических историй, частично пришедших из талмудической и апокрифической литературы, частично являющихся обработкой фольклорных рассказов или вновь сочиненными историями; тематическое единство сборника выражается в том, что все включенные в него истории служат примерами крайнего рвения в исполнении той или иной из десяти заповедей. Другое сочинение этого жанра — «Алефбет Бен-Сира» («Алфавит Бен-Сиры», по-видимому, 9 в.) — псевдоэпиграфический сборник историй и эпиграмм сатирического характера, высмеивающих бытующие в еврейском народе нормы и пародирующих библейские персонажи (например, Давида и Иеремию) и раввинистические методы обучения; в некоторых историях звучит протест против способа, каким Бог управляет земными событиями. С художественной точки зрения истории этого сборника — лучшие образцы своего жанра в средневековой еврейской литературе. Сборник Ниссима бен Яакова бен Ниссима из Кайруана (11 в.) «Сефер hа-маасийот» («Книга историй») был составлен по-арабски (оригинал утрачен), однако вскоре переведен на иврит. Автор широко пользуется талмудическим и мидрашистским материалом, а также еврейскими и арабскими средневековыми сказками. В сборнике представлены все основные фольклорные темы (о плохих и хороших женах, о ведьмах и злых духах, о похоти и раскаянии и т. п.). Наиболее обширным собранием (200 историй) является средневековая рукопись (предположительно — 11 в.), известная под условным названием «Раввинские примеры»; большинство историй взято из Талмуда, однако широко представлены и средневековые еврейские сказки и истории. Отличительной особенностью этого сборника служит его формальное единство — каждая история тематически связана с концовкой предыдущей.
Из сочинений историографического жанра, созданных в этот период, следует упомянуть анонимный «Седер олам зута» («Малый миропорядок»; см. Седер олам, Эксиларх) — хроника вавилонских эксилархов; Иосиппон (см. выше), основанный на сочинениях Иосифа Флавия, еврейских легендах и на нееврейских источниках; историю вавилонского еврейства, составленную Саадией Гаоном (10 в.) и описание современной ему еврейской жизни в Вавилонии Натана hа-Бавли (10 в.). См. также Еврейско-арабская литература, Историография, Фольклор.
Становление жанра литургической поэзии. «Восточный» пиют.
В талмудический период в Эрец-Исраэль формируется жанр литургической поэзии — пиют, возникновение и развитие которого связано с установлением обязательной молитвы и кристаллизацией ее основных типов. Образцы ранних анонимных пиютов часто встречаются в талмудических источниках и обнаружены в Каирской генизе. Пиюты становятся частью синагогальной литургии, сопровождая или заменяя молитву и по своим лексико-стилистическим характеристикам примыкают к соответствующим молитвам. Ранние пиюты предназначались для украшения почти исключительно регулярных обязательных молитв. Ранний пиют не знает рифмы; с метрической точки зрения для него характерно деление строки на четыре части; постепенно возникает особая просодическая система (мишкал hа-тевот), отличная от библейской — тонический (акцентуальный) стих, в котором количество слов (и следовательно, ударений) одинаково в каждой строке; однако вплоть до формирования итальянского пиюта (см. ниже) эта метрическая система используется лишь спорадически. Язык раннего пиюта — преимущественно библейский, но зачастую включает и более поздние — мишнаистские и мидрашистские — лексико-стилистические слои; стиль возвышенный, однако простой и ясный, лишенный риторических украшений. Жанровое деление основано на литургических функциях. Основные и наиболее древние типы: крова, предназначенная для включения в Амиду (к этому типу относятся также слихот и кина), и иоцер, принадлежащий к бенедикциям перед и после Шма и Шахарит.
Окончательная кристаллизация жанра пиюта и его основных типов происходит в творчестве плеяды выдающихся пайтаним (литургических поэтов) Эрец-Исраэль (5 в. – середина 7 в.), деятельность которых открывает собой эпоху средневековой еврейской поэзии. Первым известным по имени пайтаном был Иосе бен Иосе (около 5 в.), поэзия которого еще мало чем отлична от предшествующего анонимного пиюта. Поворот к новому, цветистому стилю с широким использованием риторических украшений, пользованию рифмой и активному языковому творчеству, характеризующим так называемый «восточный» пиют, намечается в творчестве Янная. В произведениях последующих поэтов — Шимона бен Мегаса, Элазара Калира, Хадуты (Хадуты, Хедваты) бен Аврахама, Иехошуа hа-Коhена и Иосефа бен Нисана из Шаве-Кирьятаим — наряду с использованием всего лексического богатства библейского и послебиблейского иврита широко представлены неологизмы и новые идиомы. Характерны введение в стихотворения сложных систем талмудических и мидрашистских терминов и аллюзии на талмудический и мидрашистский материал. Наиболее крупным представителем литургического жанра был Калир; в творчестве его и поэтов его школы формальное мастерство достигло виртуозности.
Литургическая поэзия быстро распространилась за пределы Эрец-Исраэль, и хотя после арабского завоевания страны (636) здесь действовали значительные пайтаним (в частности, Пинхас бен Яаков hа-Коhен из Кафры, 7–8 вв.; Шмуэль hа-Шлиши бен Хошана, начало 11 в.), центром литургической поэзии становится Вавилония, где были созданы замечательные образцы этого жанра. Первыми пайтаним вне Эрец-Исраэль были Шломо Сулейман бен Амр ас-Санджари, Ниси ан-Нахарвани и другие. Со стилистико-языковой точки зрения «восточный» пиют достиг своей вершины в 10–11 вв. в творчестве Саадии Гаона и его школы, для которой особенно характерно свободное создание неологизмов и радикальные отклонения от классических языковых норм. В 10–11 вв. литургическая поэзия получает широкое распространение в еврейских общинах Северной Африки, однако еще раньше, во второй половине 9 в., пиют появляется в южной Италии, находившейся под властью Византии; произведения ранних итальянских пайтаним — Силано, Шфатии и его сына Амиттая — свидетельствуют о зависимости их творчества от литургической поэзии Эрец-Исразль. В 10 в. жанр пиюта укореняется в северной Италии, откуда распространяется в общины Франции, Германии и греческой части Византии. См. также Пиют, Молитва, Литургия.
Еврейская поэзия в мусульманской Испании — ал-Андалус (Андалусия)
Беспрецедентный расцвет еврейской поэзии, как религиозной, так и, особенно, светской, в мусульманской Испании является результатом сознательного стремления к совершенствованию поэтических средств выражения и обогащению традиционной жанрово-тематической номенклатуры. Светская поэзия возникает к середине 10 в. в Кордове, где еврейские поэты пользовались покровительством Хисдая Ибн Шапрута. Первым сочинителем светских стихотворений был, по всей очевидности, Менахем Ибн Сарук (10 в.); реформаторский дух его творчества, которое известно нам лишь в незначительных отрывках, выражается преимущественно в самом его светском характере и выборе тем. Подлинно революционным новшеством была адаптация арабской количественной (основанной на долготе и краткости слогов) просодии к фонетике иврита и введение в еврейскую поэзию образного строя, речевых фигур и поэтических мотивов и жанров, принятых в арабской поэзии. Автором этих нововведений был соперник Ибн Сарука в окружении Ибн Шапрута, Дунаш бен Лабрат (середина 10 в.), ограниченность поэтического таланта которого не позволила ему в полной мере реализовать новую поэтическую систему в собственном творчестве. Эта задача была осуществлена кордовскими поэтами следующего поколения — Ицхаком бен Леви ибн Мар Шаулом и, особенно, первым профессиональным светским поэтом Ицхаком ибн Халфоном.
Расширение сферы светской поэзии связано с деятельностью выдающегося еврейского поэта Испании, покровителя поэтического кружка Гранады, визиря и военачальника Шмуэля hа-Нагида (первая половина 11 в.). В его творчестве впервые вводятся или окончательно кристаллизуются жанры панегирика (восхваления), инвективы (обличения), официального и личного траурного стихотворения, любовной лирики, хвалы воину, эпиграммы и другие. Поэзия Шмуэля hа-Нагида отличается языковым и стилистическим богатством. Младший современник Шмуэля, философ и поэт Шломо Ибн Габирол (середина 11 в.) — один из величайших еврейских поэтов Андалусии; его творчество характеризуется жанровым разнообразием, высоким техническим мастерством и формальным новаторством. Ибн Габирол ввел в еврейскую поэзию психологическую рефлективность и душевную раздвоенность, что придает его творчеству особую лирическую глубину. Вершиной творчества Ибн Габирола является его литургическая поэзия и религиозно-философская поэма «Кетер малхут» («Царский венец») — возвышенная философская ода Всевышнему.
К концу 11 в. жанрово-стилистические характеристики андалусской еврейской поэзии окончательно сформировались; итог поэтической теории и практики был подведен Моше Ибн Эзрой (вторая половина 11 в. – начало 12 в.) в первом в средние века сочинении по еврейской поэтике — написанном по-арабски трактате «Китаб ал-мухадара в-ал-музакара» («Книга беседы и воспоминания»). Поэзия Моше Ибн Эзры отличается в высшей степени оригинальным стилем и предпочтением метафоры, в пользовании которой он достиг виртуозности, сравнению. Формальное новшество Моше Ибн Эзры — введение в еврейскую поэзию омонимического стиха (сборник «Сефер hа-анак» — «Книга ожерелья»).
Вершина еврейской поэзии Андалусии — творчество Иехуды hа-Леви (конец 11 в. – первая половина 12 в.), автора как светской, так и литургической поэзии (сохранилось около 800 его произведений). Его поэзию отличают виртуозность в использовании традиционных риторических тропов и жанровых форм и свобода, с которой он отступает от установившихся канонов и поэтических условностей. Новаторство поэта проявляется в большинстве жанров, в которых он работал. Так, например, Иехуда hа-Леви обогатил жанр траурного стихотворения, введя в него балладную строфическую форму и тему диалога с усопшим. Для поэзии Иехуды hа-Леви характерен широкий диапазон чувств; так, эмоциональный спектр его любовных стихотворений простирается от шутливой легкости до страстной чувственности. Среди около 350 его пиютов особое место занимает цикл «Ширей hа-галут» («Песни изгнания», известные также как «Сиониды»), в котором глубокое религиозное и национальное чувство сочетается с образностью поэтических и пророческих книг Библии.
Наиболее характерной чертой еврейской поэзии в мусульманской Испании является обращение к языку Библии, который, в противоположность талмудическому ивриту и ивриту «восточного» пиюта, рассматривается как единственно аутентичная форма иврита, точный, прекрасный и божественный язык. В этой позиции содержится скрытая полемика с арабской поэтикой, в которой язык Корана был принят в качестве эстетического стандарта. Обращение к библейскому языку сопровождалось филологическим исследованием Библии; уже первые еврейские поэты Андалусии — Менахем Ибн Сарук, Дунаш бен Лабрат и Шмуэль hа-Нагид — были филологами, и филологическая компетентность характерна для всех без исключения еврейских поэтов этой эпохи.
Поэзия трактовалась как «орнаментированная речь», а творчество — как рефлектированное искусство, овладение которым требует длительного обучения и практики. Мастерство поэта выражалось в риторической структуре стихотворения и в умении использовать традиционные тропы для создания нового эффекта: поэт выбирал тему, которую он затем «украшал» при помощи риторических фигур и поэтических тропов. Для образного строя характерен антитетизм — зачастую весьма условный. Правила просодии соблюдались с величайшей скрупулезностью.
Большая часть светской поэзии написана в форме арабской касиды, то есть в едином для всего стихотворения квантитативном размере с единой сквозной рифмой. Другой распространенной формой был мувашшах (`гирлянда`) — строфическая система (где комбинируются сквозная и эпизодические рифмы), пришедшая в андалусскую арабскую поэзию из испанской народной поэзии, видимо, через посредство поэтов-евреев, среди которых были Иосеф hа-Софер (середина 11 в.), Иехуда hа-Леви, а затем Иосеф Ибн Цаддик, Аврахам Ибн Эзра, Тодрос бен Иехуда hа-Леви Абулафия.
Литургическая поэзия формировалась под влиянием светской поэзии, и ее стиль представлял собой реакцию на стиль «восточного» пиюта. Первые испанские пайтаним еще писали в традициях «восточного» пиюта, однако вскоре и в литургической поэзии возобладал библейский языковой пуризм — особая роль в этой области принадлежит Ибн Габиролу. В то время как в классических типах пиюта версификация зачастую остается свободной, в тех формах литургической поэзии, которые возникли в Андалусии, используется квантитативная просодия. Однако основной метрической системой андалусской литургической поэзии является специально разработанный для нее тип метра, основанный на фиксированных чередованиях числа слогов в строке. По своим литературным достоинствам пиют не уступает лучшим образцам светской поэзии. Наиболее значительными литургическими поэтами мусульманской Испании были Иосеф ибн Авитур (конец 10 в. – начало 11 в.), Шломо Ибн Габирол, Ицхак ибн Гайят (вторая половина 11 в.), Моше Ибн Эзра и Иехуда hа-Леви.
В период распада мусульманской Испании на малые эмираты многие поэты-евреи вели скитальческую жизнь, ища покровительства у евреев-вельмож, таких, как Иекутиэль ибн Хасан в Сарагосе (см. Шломо Ибн Габирол). См. также Еврейско-арабская литература, Литургия.
Еврейская литература в христианской Испании и Провансе
С вторжением в Андалусию Альмохадов (1145), с одной стороны, и успехами Реконкисты — с другой, центр еврейской поэзии перемещается на север, в христианские области Испании. Поэты христианской Испании видели себя продолжателями традиции андалусской поэзии, но как изменившиеся культурные и языковые условия, так и развитие тенденций, наметившихся уже в творчестве самих андалусских поэтов, постепенно значительно изменили облик еврейской поэзии в Испании. Так, хотя в теории еврейские поэты продолжают утверждать, что библейский иврит служит единственным языковым образцом, на практике к середине 13 в. талмудический иврит и даже иврит средневековой еврейской научной литературы проникает в поэзию.
Одновременно с этим намечается тенденция к прозаизации поэтической речи, с одной стороны, и маньеризму — с другой (например, стихотворения, в которых используются лишь определенные буквы, стихотворения, обладающие геометрическими графическими формами и т. п.). В жанровом отношении наиболее характерным новшеством было развитие заимствованной из арабской поэзии формы, называемой макама — повествование (обычно — развлекательные истории) в рифмованной прозе (с особым вниманием к стилистической виртуозности), перемежающейся стихами (зачастую повествование служит лишь поводом для стихотворных пассажей).
Начало светской поэзии в христианской Испании и Провансе было стимулировано творчеством Аврахама Ибн Эзры, выдающегося поэта, библейского комментатора, филолога и ученого, покинувшего Андалусию около 1140 г. и активно содействовавшего распространению андалусской поэзии в южной Европе. Его собственное творчество уже обнаруживает характерное для последующей поэзии сочетание традиции с новыми веяниями, в частности, реалистическими тенденциями, нетрадиционными жанрами, ставшими затем излюбленными в еврейской поэзии (например, стихотворение-диспут между абстрактными идеями), склонностью к маньеризму. Особое место в творчестве А. Ибн Эзры занимает поэма в рифмованной прозе «Хай бен-Мекиц» («Живой, сын Пробуждающегося») — аллегорическое путешествие героя, олицетворяющего Разум, в таинственные миры. Высоким совершенством отличается литургическая поэзия А. Ибн Эзры.
В 12–15 вв. взаимодействие между андалусской традицией и многообразными инновациями с наибольшей яркостью проявляется в макамах. Лучшим образцом этого жанра в еврейской литературе является «Тахкемони» («Ты умудряешь меня», написано после 1220 г.) Иехуды Алхаризи. Другое его знаменитое сочинение — «Сефер hа-анак» («Книга ожерелья») — составлено из 257 коротких стихотворений (в своем большинстве — двухстрочных, с использованием игры слов) на религиозные и нравственные темы. С начала 13 в. макама используется также в дидактико-моралистических и сатирических жанрах, а также испытывает влияние философии (например, макамы Шем Това Фалакеры) и каббалы (например, макамы Ицхака ибн Сахулы, вторая половина 13 в.).
Изменения, происшедшие в еврейской поэзии, впервые находят свое полное выражение в творчестве Мешуллама бен Шломо да Пьерры (начало 13 в.), широко использовавшего иврит талмудической эпохи и современных ему переводов с арабского: его поэзия обнаруживает влияние поэзии трубадуров, в частности провансальской школы trobar clus, склонной к изощренности и зашифрованности стиха. В поэзии Тодроса бен Иехуды hа-Леви Абулафии (конец 13 в., см. выше) доминируют новеллистические жанры и присутствуют реалистические описания (кастильского королевского двора, тюрьмы, где он был заточен).
В 13 в. под влиянием еврейской поэзии Испании развивается еврейская поэзия в Провансе, где писали Аврахам бен Ицхак Бедерси и Ицхак hа-Горни, своего рода еврейский трубадур, объезжавший еврейские общины со своими музыкальными инструментами. Более значительным еврейским поэтом Прованса был сын Аврахама Бедерси, Иедая бен Аврахам (hа-Пнини) Бедерси (конец 13 в. – первая половина 14 в.), автор стихотворного трактата «Сефер бхинат олам» («Книга критического познания мира»), где доказывается превосходство разума и веры над мнимыми мирскими благами. Поэма Калонимоса бен Калонимоса «Эвен бохан» («Пробный камень», 1322) посвящена этой же теме и с литературной точки зрения не уступает предыдущей.
В 14–15 вв. еврейская поэзия христианской Испании клонится к упадку. Поэты этого периода (Ибн Соли, Иосеф бен Шешет ибн Латими, Шмуэль бен Иосеф ибн Сасон и другие) все более тяготеют к маньеризму и чисто формалистическим ухищрениям. Тем не менее и в этот период был создан ряд поэтических произведений высокого художественного качества, как, например, макамы Шем-Това (Сантоба) Ардутиэля де Карриона и Маймона Галипапы, равно как и некоторые стихотворные произведения членов кружка поэтов Адат-Ногним; наиболее значительным поэтом этого кружка (и одним из его немногих членов, не обратившихся в христианство после диспута в Тортосе в 1414 г.; см. Диспуты) был Шломо Бонафед.
Из дидактической литературы этого периода следует упомянуть «Сефер hа-хиннух» («Книга назидания»), приписываемую Ахарону hа-Леви де На Клара, и «Цеда ла-дерех» («Дорожные припасы») Менахема бен Зераха (конец 14 в.).
Евреи, изгнанные из Испании в 1492 г., продолжали традиции еврейско-испанской поэзии (см. Еврейско-испанская литература) в странах своего рассеяния. Фактически, однако, влияние андалусской поэзии распространилось много раньше — уже в 12 в. произведения еврейских поэтов Испании были широко известны и оказывали влияние на творчество еврейских поэтов повсюду — как в мусульманских, так и в христианских странах. Изгнание из Испании вызвало новый подъем андалусской традиции в странах, куда прибыли изгнанники, — в Турции, Греции, Северной Африке, Эрец-Исраэль и Нидерландах.
См. также Израиль — народ в диаспоре. В средневековом христианском мире; Испания; Испанская и португальская литература.
Еврейская поэзия и драма в Италии
Начиная со второй половины 9 в. в общинах южной Италии, пользовавшихся до того пиютами, созданными в Эрец-Исраэль, появляются собственные пайтаним, наиболее известные из которых принадлежали к семействам Ахимаац и Калонимос. Для южноитальянской литургической поэзии 9 в. был характерен строфический пиют с единой рифмой для каждой строфы. Обычно пиют имел форму акростиха; иногда использовался повторяющийся рефрен, завершающий каждую строфу. В отличие от «калировского» пиюта, размер, основанный на постоянном числе слов в строке, был обязателен. В 10 в. – начале 11 в. в Италии происходит возрождение «трудной» «калировской» рифмы, однако при этом итальянский пиют не отступает от требования обязательного размера. Наиболее значительным пайтаном, работавшим в этом стиле, был Шломо бен Иехуда hа-Бавли (середина 10 в.); некоторые из его многочисленных последователей, переселившиеся в прирейнскую область, оказали определяющее влияние на формирование франко-германского пиюта и его первоначальный стиль. В 11–12 вв. происходит возврат к нормам 9 в.: пиют использует строфическую форму с отдельной рифмой для каждой строфы, что объясняется проникновением в Италию влияния андалусской еврейской поэзии. Это влияние отчетливо сказывается в творчестве поэтов начала 12 в. — Иерахмиэля бен Шломо и других. В первой половине 11 в. Ахимаац бен Палтиэль написал в рифмованной прозе хронику своей семьи, начиная с 9 в. В 13 в. Биньямин делли Манси возрождает эту популярную в Испании форму.
В конце 13 в. – начале 14 в. действовал крупнейший еврейский поэт Италии Иммануэль Римский, приобретший широкую известность своими «Махберот Иммануэль» («Тетради Иммануэля»). Эти «тетради» — 28 сборников в жанре макамы, обнаруживающих влияние как предшествующей итальянской и провансальской, так и испанской поэзии, в частности макам Иехуды Алхаризи. Наряду с произведениями эротического характера (фабулы которых зачастую напоминают сюжеты «Декамерона» Боккаччо, появившегося несколько десятилетий спустя), в «Тетрадях» представлены пиюты, элегии и сонеты, впервые введенные Иммануэлем в поэзию на иврите (всего — 36 сонетов; Иммануэль был также одним из первых поэтов, писавших итальянские сонеты). Иммануэль писал стихотворения как в андалусском квантитативном метре, так и в итальянских строфических формах, в которых он использовал перекрестную рифму; так в поэзию на иврите был введен строгий силлабический размер, принятый в итальянской поэзии. Творчество Иммануэля знаменует поворот еврейской поэзии в Италии от литургической к светским жанрам. Последняя «тетрадь» — «hа-тофет ве-hа-эден» («Ад и рай») — обнаруживает влияние «Божественной комедии» Данте. По своему художественному совершенству, жанровому многообразию и языковому богатству поэзия Иммануэля Римского не уступает творчеству еврейских поэтов Испании, а зачастую превосходит его.
Несмотря на господство квантитативного метра новая силлабическая просодия продолжает развиваться: в еврейскую поэзию были введены такие итальянские строфические формы, как октава, терцина, секстина, канцона и другие. Первый значительный поэт, работавший исключительно в силлабическом метре, — Моше бен Ицхак Риети, прозванный «еврейским Данте» за свою поэму «Микдаш меат» («Святилище малое», 1412), написанную дантовой терциной. В литургической поэзии, однако, удерживается квантитативный метр.
Основное сочинение поэта и философа конца 15 в. – начала 16 в. Иехуды Абраванеля «Диалоги о любви» написано по-итальянски.
В начале 16 в. в Италии появляется первая пьеса на иврите — сделанный Иосефом бен Шмуэлем Царфати перевод пьесы маррана Фернандо де Рохаса «Трагикомедия о Калисто и Малибее». В конце того же столетия Иехуда Леоне бен Ицхак Соммо из Мантуи создает первую оригинальную пьесу на иврите «Цахут бдихута де-киддушин» («Красноречивый фарс о женитьбе»). В построении сюжета, характерах и структуре пьесы сказывается влияние итальянской комедии дель арте, в то время как комическая коллизия (галахическая проблема) и обстановка, в которой развивается действие, — еврейские (Соммо был также автором ряда сочинений на итальянском языке: «Диалогов об искусстве представления», обнаруживающих хорошее знакомство с постановочной техникой, пьес и стихотворений). В середине 17 в. Леоне Модена писал прозу и стихи на итальянском и иврите. Яаков Франсиш (1615–67) и его брат Иммануэль (родился в 1618 г. – умер не ранее 1710 г.) известны стихами на итальянском (Яаков — также на португальском) языке, в частности, направленными против каббалы и саббатианства (см. Саббатай Цви). Последним значительным средневековым поэтом в Италии был Моше бен Мордехай Закуто, философ-каббалист второй половины 17 в.; значительная часть его поэзии посвящена каббалистическим темам. Поэма Закуто «Тофте арух» («Преисподняя уготована»), состоящая из 185 рифмованных пятистиший, обнаруживает влияние Данте. «Иесод олам» («Основа мира») Закуто — первая драма на иврите на библейский сюжет (история Авраама); пьеса построена в соответствии с правилами европейской драматургии 16 в. – начала 17 в.; превалирующая строфическая форма — сонет. В начале 18 в. Яаков Даниэль бен Аврахам Ольмо написал пьесу «Эден арух» («Рай уготован»), являющуюся литературным панданом пьесы Закуто; обе пьесы были изданы в 1744 г. в Венеции одной книгой. См. также Италия; Итальянская литература; Театр.
Еврейская поэзия в Эрец-Исраэль конца 16 в. – начала 17 в.
Еврейская поэзия в Эрец-Исраэль конца 16 в. – начала 17 в. представлена творчеством таких известных каббалистов, как Шломо бен Моше hа-Леви Алкабец и Ицхак Лурия (хотя его стихи созданы скорее в египетский период его жизни), а также произведениями Исраэля бен Моше Наджары, поэта-каббалиста, писавшего на иврите и арамейском языке. Наджара сочетает испанские и итальянские традиции и использует как квантитативную андалусскую просодию, так и строфические силлабические формы. Наряду с пиютами, многие из которых вошли в синагогальную литургию, Наджара писал светские стихи и песни. Творчество Наджары оказало большое влияние на развитие новой еврейской поэзии.
Еврейская поэзия в Северной Европе
Средневековая поэзия франко-германских общин, то есть ашкеназов, носит почти исключительно литургический характер. Первоначально в синагогах Франции и Германии использовались пиюты, созданные в Италии или пришедшие туда из Эрец-Исраэль. Однако уже в 10 в. во франко-германских общинах появляются местные пайтаним, первыми из которых были члены происходившего из Италии семейства Калонимос. Моше бен Калонимос, переселившийся из Италии в Майнц, оказал значительное влияние на формирование раннего ашкеназского пиюта. Первоначально местные пайтаним следовали поэтическому стилю, принятому в этот период в Италии и нашедшему свое наиболее яркое выражение в творчестве Шломо hа-Бавли и его последователей (см. выше: Еврейская поэзия и драма в Италии): сочетание строгого метра, основанного на фиксированном числе слов в строке, с «трудной» «калировской» рифмой. В этот период был составлен ашкеназский Махзор, в который включены лишь те пиюты, которые были либо написаны самим Калиром, либо следовали его правилам рифмовки. Значительное количество иоцрот и особенно слихот было создано в этом стиле. Однако в 11–12 вв. ашкеназские пайтаним, как и их итальянские коллеги, отходят от энигматического стиля Шломо hа-Бавли и «калировской» рифмы. В 11 в. пайтан Меир бен Ицхак в одном из своих пиютов использовал квантитативную андалусскую просодию, однако это новшество не привилось. Среди наиболее значительных литургических поэтов 10–11 вв. — Шимон бен Ицхак (чье творчество сформировалось под сильным влиянием Моше бен Калонимоса), Мешуллам бен Моше и рабби Гершом бен Иехуда Меор hа-Гола (вторая половина 10 в. – начало 11 в.), основоположник ашкеназского направления в Галахе. Пиюты и слихот рабби Гершома окрашены скорбью о страданиях, выпавших на долю франко-германских общин (погромы во Франции в 1007–12 гг., изгнание из Майнца в 1012 г. и другие); наиболее известен его пиют «Зхор брит» («Помни завет»), включенный во многих ашкеназских общинах в слихот кануна Рош hа-Шана. Ряд пиютов принадлежит перу Раши. В конце 11 в. – начале 12 в. Калонимос бен Иехуда hа-Барух (Старший) посвятил многочисленные литургические стихотворения погромам 1096 г.
К середине 12 в. во франко-германских общинах действовали многочисленные пайтаним, среди которых — два наиболее значительных литургических поэта Германии: Эфраим бен Ицхак из Регенсбурга и Эфраим бен Яаков из Бонна (родился в 1132 г. – умер не ранее 1196 г.). Эфраим из Регенсбурга, тосафист (см. Тосафот) и поэт, отразил в своих стихотворениях бедствия, перенесенные его общиной (резня 1137 г. и погромы во время 2-го крестового похода). Его пиюты отличаются высоким художественным совершенством, глубиной и экспрессивностью. Некоторые из его стихотворений написаны в квантитативном метре. Эфраим бен Яаков из Бонна, библейский комментатор и поэт, слагал пиюты для праздничной литургии; особое место в его творчестве занимают короткие пиюты в жанре ламентаций, включенные в составленную им хронику преследований евреев во время 2-го крестового похода; глубокая скорбь поэта о безвинных жертвах находит здесь совершенное художественное выражение.
Литургические поэты, действовавшие в Англии до изгнания оттуда евреев в 1290 г., находились под влиянием франко-германских мастеров этого жанра. Иосеф бен Ашер из Чартреса в своих пиютах оплакивал жертвы погрома в Йорке. Другим значительным еврейским поэтом в Англии был Меир бен Элия из Нориджа (Норвича; 13 в.), писавший литургические произведения и слагавший четверостишия, в которых совпадают две первые и две последние буквы в каждой строке.
Крупнейшими литургическими поэтами конца 12 в. – начала 13 в. были талмудист и поэт Иехуда бен Калонимос бен Моше из Майнца и его сын Элазар бен Иехуда из Вормса, последний значительный представитель движения Хасидей Ашкеназ. Элазару принадлежит множество пиютов, в которых выражена глубокая вера и преданность Богу и вместе с тем — протест перед Всевышним против страданий, обрушившихся на Его народ (во время одного из погромов погибла семья Элазара, а сам он был тяжело ранен, о чем он рассказывает в одном из своих стихотворений), и надежда на отмщение и избавление. Искусство пиюта получает в этот период широкое распространение; каждый раввин слагал пиюты, чтобы удовлетворить стремление своей конгрегации внести в синагогальную литургию ее собственный жизненный опыт и выразить ее чувства и чаяния. Так, Меиру бен Баруху из Ротенбурга принадлежит пиют «Шаали, сруфа ба-эш, ли-шлом авелаих» («Спроси, сожженная в огне, о благе скорбящих о тебе»). В целом, однако, эта массовая поэтическая продукция не отличается оригинальностью. Начиная с 16 в. многочисленные пайтаним появляются в Восточной Европе, куда мигрировали ашкеназы Франции и Германии.
Образцы светской поэзии ашкеназов на иврите весьма немногочисленны. В 13 в. Берехия бен Натронай hа-Накдан (Нормандия и Англия) составил сборник «Мишлей шуалим» («Басни о лисах»), в котором каждая басня завершается метрическим стихотворением. Сохранилась песня Ицхака Ольдендорфа «Иом ми-Царфат яц’ати» («День, когда я покинул Францию»), шуточные поэмы Менахема Ольдендорфа (15–16 вв.) и несколько других произведений. См. также Пиют, Литургия; Германия; Немецкая литература; Франция; Французская литература; Англия; Английская литература.
Историография и жанр путешествия в позднем средневековье
Историографические сочинения получают широкое распространение в еврейской литературе. Трагические события, обрушившиеся на франко-германские общины в эпоху крестовых походов, стоят в центре хроник Шломо бен Шимона и Элиэзера бен Натана из Майнца (1140?), а также Эфраима бен Яакова из Бонна (не ранее 1196 г.). «Сефер hа-каббала» («Книга традиции») Ибн Дауда (середина 12 в.) подробно описывает духовную жизнь евреев Испании; этому описанию предпослано изложение событий еврейской истории, начиная с эпохи Второго храма. Среди хроник, в центре которых стоит еврейская традиция, -сочинения Менахема бен Шломо Меири из Прованса (12 в.) и его земляка Ицхака де Латти (14 в.). В труде Иосефа бен Цаддика (конец 15 в.) о еврействе Испании содержится исчерпывающая информация об испанских талмудистах вплоть до 1487 г. Аврахам бен Шломо из Торрутиэля пишет «Сефер hа-каббала» («Книга традиции», 1510), задуманную как продолжение труда Ибн Дауда, где излагает историю еврейской учености в Испании с середины 12 в., изгнание и события, последовавшие непосредственно за ним. В центре «Шевет Иехуда» («Бич Иехуды», 1520-е гг., Италия) Шломо Ибн Верги и «Эмек hа-баха» («Долина плача», конец 16 в., Италия) Иосефа hа-Коhена стоит история антиеврейских гонений. «Сефер hа-юхасин» («Книга генеалогий», 1504–1505, Италия) Аврахама бен Шмуэля Закуто — история развития Устного Закона и хронология законоучителей. «Шалшелет hа-каббала» («Последовательность традиции», 16 в., Италия—Турция) Гдалии бен Давида Ибн Яхьи — серия очерков о различных аспектах еврейской истории. «Цемах Давид» («Росток Давида», 16 в., Германия) Давида бен Шломо Ганса содержит обильную информацию о еврействе Германии и Польши. История восточного, в первую очередь, египетского еврейства изложена в сочинении Иосефа бен Ицхака Самбари «Диврей Иосеф» («Слова Иосефа»; вторая половина 17 в.).
На протяжении 16 в. всеобщая история вызывает все больший интерес еврейских историографов; наряду с усиливающейся тенденцией рассматривать еврейскую историю в более широком историческом контексте появляются сочинения еврейских авторов, посвященные истории других народов: история монархов Франции и Турции Иосефа hа-Коhена (см. выше) и история Оттоманской империи (1523) Элияху Капсали с Крита. Первый критический труд по еврейской истории «Меор эйнаим» («Свет очей», 16 в., Италия) принадлежит Азарии бен Моше деи Росси; автор, в частности, оспаривает талмудическую хронологию истории Второго храма и предлагает новую, основанную на критическом анализе исторического материала. «Коре hа-дорот» («Читатель поколений») Давида Конфорте (Салоники—Каир, 17 в.) — хронология еврейских законоучителей от эпохи Талмуда до 17 в. Историко-библиографический характер носят сочинения Иосефа Шломо Дельмедиго (см. Дельмедиго, семья; первая половина 17 в., Крит—Прага), Шабтая бен Иосефа (17–18 вв., Прага) и Хаима Иосефа Давида Азулая (18 в., Иерусалим—Ливорно).
Другим популярным жанром были описания путешествий. Шедевром литературы этого рода является книга Биньямина из Туделы, содержащая описание еврейских общин, которые автор посетил во время его путешествия (1159–73) по странам южной Европы и Ближнего Востока. Его современник Птахия из Регенсбурга описал еврейские общины, виденные им во время своих путешествий (1175–85) в славянские земли, Вавилонию и Эрец-Исраэль. Начиная с 13 в. появляются многочисленные описания путешествий в Эрец-Исраэль, содержащие информацию об общинах, посещенных по дороге, и о жизни евреев в Эрец-Исраэль. Таковы сочинения Яакова из Парижа (13 в.), Эстори hа-Пархи из Прованса (14 в.), Мешуллама бен Менахема из Италии (1480-е гг.) и его земляка Овадии Бертиноро (конец 15 в.), Гершона бен Элиэзера из Праги (1624) и других. Караим Шмуэль бен Давид из Крыма (середина 17 в.) описал в нескольких книгах жизнь посещенных им караимских общин Востока. См. также Историография; Путешественники; Путешествия в Эрец-Исраэль.
Агиография, мартирология и экземплум в еврейской литературе
Следствием отсутствия четкой грани между историей и легендой, фактом и вымыслом является обилие художественного повествовательного материала в средневековой историографии и описаниях путешествий, что делает их важным звеном в развитии повествовательных жанров в средние века. Наряду с историческими легендами, фольклорными историями и сказками сочинения этого жанра, равно как и возникшая в 11 в. этико-дидактическая литература, а с 12 в. — и каббалистическая литература (см. Каббала), содержат многочисленные образцы агиографий, мартирологии и экземплума (назидательных рассказов). Так, в «Сефер hа-каббала» Ибн Дауда (см. выше) возникновение центра еврейской учености в Испании представлено в агиографической истории о Четырех пленниках. «Шалшелет hа-каббала» Ибн Яхьи (см. выше) представляет собой по большей части собрание агиографических историй и экземплумов о великих еврейских ученых средневековья. Исторические хроники, в центре которых стоят погромы, учиненные крестоносцами в 11–13 вв. в Северной Франции и Германии, содержат мартирологии и экземплумы. Значительное число мартирологических легенд, сложившихся вокруг этих событий, содержится и в позднейших исторических и агиографических произведениях; в центре наиболее известных из них стоит рабби Амнон из Майнца. Экземплум широко представлен в философских, этико-философских и этико-дидактических сочинениях испанских авторов. Большинство историй этого жанра пришли в еврейскую литературу Испании из Индии через посредство персидских и арабских источников; среди этих историй как этические образцы, так и образцы мудрости.
Самым значительным собранием историй типа экземплума в средневековой еврейской литературе является «Сефер хасидим» («Книга благочестивых») — основное этическое сочинение движения Хасидей Ашкеназ 12–13 вв. Книга включает сотни историй этого жанра, которые, в отличие от экземплумов, пришедших из мусульманской литературы или созданных по их образцу, носят конкретный повседневный характер и трактуют повседневные этические проблемы. Многие истории дают примеры поведения, выказанные евреями во время резни, учиненной крестоносцами, однако большинство иллюстрируют нормы морального поведения в ситуациях искушения гордыней, дурными порывами и т. п., а также в обращении с женщиной, неевреем и т. п. Ряд экземплумов иллюстрирует путь раскаяния через умерщвление плоти; экземплумы такого рода вновь появляются в 16 в. в Цфате, где каббалисты практиковали умерщвление плоти как способ покаяния в собственных грехах и грехах всего Израиля.
Наряду с экземплумом в литературе Хасидей Ашкеназ широко представлены истории о сверхъестественных явлениях, тех, в которых, с точки зрения приверженцев этого движения, в полной мере обнаруживается воля и присутствие Бога. Рассматривавшиеся как отчеты о случившемся, эти рассказы тяготеют к краткости и безыскусным свидетельствам (многие из таких историй 12 в. были собраны в 19 в. и разработаны братьями Гримм в качестве основных сюжетов немецкого сказочного фольклора). Истории «Сефер хасидим» стали одним из основных источников материала для еврейских авторов в последующие столетия.
Хотя мудрецы Хасидей Ашкеназ — Шмуэль хе-Хасид, его сын Иехуда хе-Хасид и Элазар бен Иехуда из Вормса — стремились к анонимности, видя в ней средство против греха гордыни, в 14–15 вв. вокруг их имен сложился обширный цикл агиографических историй, многочисленные версии которых сохранились в позднейших собраниях. Любопытно, что зачастую эти истории являются разработкой экземплума, находимых в сочинениях самих героев агиографий. Другими излюбленными героями агиографических историй являются Аврахам Ибн Эзра, которому приписываются в этих историях разнообразные чудесные деяния, и Иехуда hа-Леви, в центре историй о котором стоит его путешествие в Иерусалим.
Однако наиболее сильный стимул развитию агиографического жанра был дан каббалой. Каббалисты 12–13 вв. рассказывали легенды о своих учителях и мистических наставниках. Книга Зохар (написана по-арамейски) полна агиографических историй о рабби Шимоне бар Иохае, его сыне Элазаре и учениках последнего. Так, например, рассказывается, что, когда рабби Шимон погружался в учение, птицы переставали летать близ него, пламя охватывало его, и чудеса случались с людьми, находившимися поблизости. Книга, написанная в основном Моше бен Шем Товом де Леоном, содержит также высказывания, афоризмы и притчи, приписываемые персонажам. Два анонимных каббалистических сочинения, появившихся в 14 в. в Испании — «Сефер hа-Кана» («Книга hа-Кана») и «Сефер hа-плиа» («Книга удивления»), представляют собой собрания агиографических историй, в центре которых стоят танна (см. Таннаи) Нехуния бен hа-Кана и члены его семьи.
С ухудшением положения евреев в Испании с конца 14 в. и на протяжении 15 в. возникает новый род агиографии, также тесно связанный с каббалой: истории о мудрецах, пытавшихся привести к избавлению Израиля. Некоторые из этих рассказов основаны на исторических случаях, как, например, рассказы о мученике Шломо Молхо, другие — полностью легендарны, как история о Иосефе дела Рейна, которому при помощи магии и каббалы почти удалось подчинить своей воле Сатану и Лилит, однако в последний момент он потерпел поражение и пал их жертвой. Начиная с этого периода мессианские чаяния становятся центральным мотивом еврейской агиографии. Первым сборником агиографических историй был цикл о каббалисте Ицхаке Лурии (hа-Ари), жившем в Цфате во второй половине 16 в.; его ученики сохранили и записали легенды о сверхъестественных способностях учителя — чтении мыслей и помыслов учеников, проникновении в прошлое и будущее и т. п. Цикл существует в двух версиях: «Шивхей hа-Ари («Славословие hа-Ари») — сборник писем рабби Шломо Шлумиля из Дрежниц, описывающих как Лурию, так и других мудрецов Цфата, — и более поздний сборник «Толдот hа-Ари» («Биография Ари»), почти исключительно посвященный Лурии (50 историй). Самый выдающийся из учеников Лурии, каббалист Хаим бен Иосеф Витал (вторая половина 16 в. – начало 17 в.), вел дневник, увидевший свет под названием «Сефер hа-хезионот» («Книга видений»), где он описывал свои провидческие сны, приводил высказывания учителя, утверждал свое мессианское предназначение и т. п. В книге Витала, являющейся своего рода авто-агиографией, впервые появляется тема диббука, ставшая впоследствии одной из наиболее популярных в еврейской агиографии.
В 17 в. литература Цфата распространяется по всему еврейскому миру, однако особое влияние она приобретает среди евреев Восточной Европы. Число версий и легенд Луриева цикла беспрестанно растет, одни и те же легенды рассказываются о различных мудрецах, преимущественно каббалистах. Еврейская литература Восточной Европы 17–18 вв. является непосредственным продолжением литературы Цфата.
Агиография — единственный повествовательный жанр средневековой литературы на иврите, который продолжал развиваться в Новое время и именно тогда достиг высшего художественного совершенства. Новая агиография на иврите (и на идиш) связана с хасидизмом, возникшим в Восточной Европе во второй половине 18 в. Легенды об основателе хасидизма Исраэле бен Элиэзере Баал-Шем-Тове (Беште), бытовавшие среди хасидов после его смерти в 1760 г., были собраны по рукописям и изданы в 1815 г. в виде сборника «Шивхей hа-Бешт» («Славословие Бешту»). В том же году увидели свет истории рабби Нахмана из Брацлава. «Шивхей hа-Бешт» стали образцом позднейших агиографических сборников о хасидских цаддиках; сотни историй были собраны и опубликованы в 19–20 вв.; почти о каждом значительном хасидском рабби, включая живших в 20 в., существует агиографический цикл. См. также Фольклор; Хасидей Ашкеназ; Каббала; Хасидизм, а также Иврит новая литература; Идиш литература.
Развлекательная, нравоучительная и юмористическая литература позднего средневековья
С развитием литературного творчества на иврите все большее место в еврейской литературе занимают сочинения, ставящие целью развлечение читателя и его эстетическое наслаждение. Среди таких произведений — сборники сказок, историй и басен, шуточные и сатирические произведения, популярная нравоучительная литература, широко использующая анекдот, афоризм, эпиграмму и т. п., а также сочинения романтических жанров. Эта литература, достигшая расцвета в Испании в 12–15 вв., черпала преимущественно из арабских источников, однако в ней сказывается также влияние библейской и аггадической традиции. С середины 14 в. литература такого рода появляется в Провансе и в Италии.
Среди наиболее значительных сборников занимательных историй — «Сефер шаашуим» («Книга развлечений», 12 в.) врача Иосефа Ибн Забары; книга представляет собой пестрое собрание народных сказок, эпиграмм, кратких философских и научных дискуссий и т. п.; повествовательная рамка — встреча автора с незнакомцем, оказывающимся дьяволом, и их совместные путешествия, во время которых они спорят, рассказывают истории и соревнуются в остроумии. Другое выдающееся произведение — «Бен hа-мелех ве-hа-назир» («Сын царя и отшельник», 12 в.) Аврахама бен Шмуэля hа-Леви Ибн Хасдая — представляет собой еврейскую переработку утраченной арабской версии индийской сказки, в основе которой лежит житие Будды; тема сказки — мирская тщета и апология аскетической жизни. Написанная рифмованной прозой и изобилующая стихотворными пассажами история близка к жанру макамы, многие произведения в котором (часть упомянута выше) принадлежат к рассматриваемой здесь категории. «Мешал hа-кадмони» («Притча предка», 1281) Ицхака Ибн Сахулы основан на библейских и аггадических историях, однако содержит множество оригинальных сюжетов; написанное рифмованной прозой, сочинение изобилует шутками и пародиями, обыгрывающими библейские и аггадические выражения. Открыто декларируемая автором цель — показать, что иврит не менее, чем арабский, подходит для развлекательного жанра. В том же столетии живший в Нормандии и Англии Берехия бен Натронай hа-Накдан составил сборник басен «Мишлей шуалим» («Басни о лисах»; см. выше: Еврейская поэзия в Северной Европе), обнаруживающий влияние распространенного в средневековой литературе жанра историй о животных, в частности, басенного сборника «Эзоп» Марии Французской. Специфически еврейский характер сборника Берехии выражается прежде всего в языковой игре: животные беседуют на библейском иврите, уснащая свою речь талмудическими цитатами. Аналогичный сборник «Иггерет баалей хаим» («Послание о животных», первая половина 14 в.) Калонимоса бен Калонимоса из Прованса является переводом с арабского.
Появление «Тахкемони» Иехуды Алхаризи (см. выше: Еврейская поэзия в христианской Испании и Провансе) стимулировало широкое развитие юмористического и сатирического жанров. Таковы, например, «Соне нашим» («Женоненавистник», 1298, Испания) Иехуды Ибн Шабтая, где разработка темы сопровождается пародиями на Библию, литургию и брачный контракт, и поэтический ответ (гораздо более низкого художественного качества) Иедаи бен Аврахама hа-Пнини Бедерси «Охев нашим» («Женолюб», первая половина 14 в., Прованс). Пародирование библейского и талмудического стиля было, в первую очередь, связано с карнавальной атмосферой Пурима. Среди многочисленных шуточных и пародийных пуримских произведений — «Массехет Пурим» («Пуримский трактат») Калонимоса бен Калонимоса, «Мегиллат старим» («Свиток таинств») Леви бен Гершома (Герсонида, первая половина 14 в., Лангедок, Франция) и другие. Юмористические, сатирические и пародийные пассажи зачастую встречаются в произведениях других жанров, как, например, сатирическое изображение провансальского еврейства с его формальной, бездуховной религиозностью в дидактической поэме Калонимоса бен Калонимоса «Эвен бохан» (см. выше: Еврейская поэзия в христианской Испании и Провансе) или в полемико-апологетическом послании Профиата Дурана «Алтехи ка-авотеха» («Не будь как твои праотцы», где высмеивается христианская концепция телесного воплощения Бога.
Одно из первых в еврейской литературе популярных нравоучительных сочинений — антология моралистических афоризмов из арабской литературы «Мивхар пниним» («Отборные жемчуга»), приписывавшаяся Ибн Габиролу. Написанная в форме отчета о судебной тяжбе и широко использующая шутку и пародию, «Милхемет hа-хохма ве-hа-ошер» («Война мудрости и богатства») Иехуды Ибн Шабтая утверждает ценность обоих благ. «hа-меваккеш» («Проситель», 1264) Шем Това Фалакеры представляет собой обсуждение в диалогической форме, уснащенной эпиграммами и афоризмами, сравнительных достоинств разных искусств и ремесел, а также философских, этических и религиозных проблем.
Начиная с 12 в. в литературе на иврите появляются сочинения романического жанра, в подавляющем большинстве — переводы и еврейские адаптации латинских, арабских и других оригиналов. В большинстве случаев романические истории представлены более чем одной версией с различной степенью адаптации. Среди переводов 12–13 вв., в которых отсутствуют или почти отсутствуют еврейские мотивы, — история о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, история Синдбара (Синдбад-мореход), классический цикл о верных и неверных женах и сыновьях, известный в европейской литературе как «Семь мудрецов Рима», «Калила и Димна» (по всей видимости, история индийского происхождения, пришедшая в Европу при персидском и арабском посредстве). Популярные в средневековье «Деяния Александра Македонского» существуют по меньшей мере в пяти версиях на иврите; в то время как четыре версии основаны на латинских и арабских источниках с незначительным добавлением еврейских мотивов, пятая версия — почти полностью оригинальное еврейское произведение, в котором Александр даже обращается в иудаизм и совершает обрезание. «Маасе иерушалми» («История жителя Иерусалима») — популярная в еврейской литературе история о человеке, попавшем в страну демонов, где его принуждают жениться на дочери Асмодея. Хотя этот мотив встречается в арабских и латинских источниках, история известна только на иврите и сохранилась в шести различных версиях 13–17 вв. «Сефер толдот Иешу» («История Иисуса») основана на более ранней легенде (упоминаемой уже в 8 в. в христианской полемике), являвшейся еврейским ответом на христианское жизнеописание Иисуса — пародией на Евангелие (поэтому христианская церковь стремилась уничтожить списки этой книги); однако в разработанной на ее основе повести главные герои обрисованы с некоторой симпатией. Другие средневековые повести, главным образом восточного происхождения (индийские, персидские и арабские), вошли в еврейскую литературу как сказки в стихах преимущественно через жанр макамы, которая рассматривалась как поэтическая, а не прозаическая форма. Адаптация средневековой повести и ее независимая разработка в рамках еврейской литературы означают, что с 12 в. еврейская художественная проза становится частью общей средневековой литературы, черпая сюжеты и образы из ее сокровищницы.
Биография и автобиография на иврите. Биографический и автобиографический жанры были неизвестны древней (за исключением апологетической «Жизни» Иосифа Флавия на греческом языке и, до известной степени, библейской книги Нехемии) и средневековой еврейской литературе (за исключением биографии Саадии Гаона, написанной его сыновьями по просьбе Хисдая Ибн Шапрута). В 9 в. появилось произведение, жанр которого можно определить как легендарную автобиографию — сочинение Элдада hа-Дани (см. выше: Повествовательная литература раннего средневековья). В первой половине 16 в. появляется первое автобиографическое сочинение на иврите — записки Давида Реувени, в которых, однако, наряду с подлинно автобиографическим материалом (прибытие в Италию в 1523 г., переговоры с папой и португальским королем, которым автор представился как брат царя Иосефа, якобы правящего еврейским царством в Аравийской пустыне, и т. п., включая также такие подробности, как перечни расходов на каждом этапе путешествия) широко представлена легендарная автобиография (рождение автора в землях исчезнувших колен, приключения на пути в Италию и т. п.).
В 16–17 вв. в каббалистических кругах возникает своеобразный жанр — своего рода спиритуальная автобиография, образцами которой являются книга Шломо Молхо (первая половина 16 в.) «Хайят кане» («Зверь в тростнике»), дневники Х. Витала «Сефер хезионот» («Книга видений», см. выше) и до известной степени «Маггид мейшарим» («Провозвестник праведности») Иосефа Каро (16 в.); в этих произведениях рассказ о видениях автора перемежается автобиографическими пассажами. В качестве своего рода биографического сочинения можно рассматривать «Шивхей hа-Ари» Шломо Шлумиля из Дрежниц, — сборник биографическо-агиографических писем об Ицхаке Лурии (см. выше: Агиография, мартирология и экземплум в еврейской литературе позднего средневековья).
В 16 в. появляется первая биография — составленная Барухом Уззиэлем бен Барухом Форти биография Ицхака Абраванеля (1551), основанная, по-видимому, на автобиографических заметках, разбросанных по трудам последнего. В том же веке появляется «Гей хиззайон» («Долина видения», 1587) Аврахама Ягела, в котором автор, находясь в заточении, рассказывает историю своей жизни покойному отцу, явившемуся ему во сне. В центре произведения стоят не исторические события или участие в каком-либо значительном предприятии, а сравнительно тривиальная жизненная история автора; Ягел использует автобиографическую форму, чтобы рассказать о своих жизненных бедах и причиненных несправедливостях; эта сосредоточенность на личной судьбе делает произведение Ягела первой подлинной автобиографией на иврите. В рассказах же духов, встреченных автором во время его небесного путешествия с отцом, сказывается влияние итальянской ренессансной новеллы.
Шедевром автобиографического жанра в средневековой литературе на иврите является «Хайей Иехуда» («Жизнь Иехуды») Леоне (Иехуды Арье) Модены (конец 16 в. – начало 17 в.). С откровенностью, вновь достигнутой лишь в автобиографиях Нового времени, автор раскрывает перед читателем свой внутренний мир и рассматривает различные стороны своего характера. Модена видит в своей жизни непрерывную цепь провалов и неудач, его мироощущение проникнуто циничным скептицизмом.
О развитии литературы на иврите с 18 в. до наших дней см. Иврит новая литература, а также Литература детская; о драме на иврите см. Театр; о возникновении и развитии литература на идиш см. Идиш литература; см. также Иврит язык; Идиш язык.
Начиная с эпохи эмансипации и Хаскалы евреи начинают принимать особенно активное участие в литературном творчестве народов, среди которых они живут. Большинство писателей, писавших на языках окружающих народов, не затрагивали еврейскую тематику или касались ее лишь спорадически; произведения этих писателей представляют собой вклад в соответствующие национальные литературы; однако существуют также писатели, чье творчество целиком посвящено еврейской теме, так что их произведения следует рассматривать как часть еврейской литературы и классифицировать — в зависимости от избранного ими языка — как еврейско-немецкую, еврейско-русскую, еврейско-английскую и т. п. литературы. См. статьи о соответствующих странах и литературах.
О некоторых отраслях еврейской литературы, где художественный элемент отсутствует или играет побочную роль, см.
- Образование еврейское;
- Полемическая литература;
- Респонсы;
- Философия.
Источники
- КЕЭ, том 4, кол. 888–911
- Уведомление: Предварительной основой данной статьи была статья ЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА СРЕДНИХ ВЕКОВ И ВОЗРОЖДЕНИЯ в ЭЕЭ
