Театр. ДРАМАТУРГИЯ В НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ НА ИВРИТЕ.
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Театр. ДРАМАТУРГИЯ В НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ НА ИВРИТЕ. Драматические сочинения не были свойственны традиционной еврейской литературе (хотя драматические элементы и диалогическое построение присутствуют в книге Иова, а в средние века — в ряде пиютов или в полемических стихах Аврахама Ибн Эзры). Драмы на иврите, публиковавшиеся в 17–18 вв. (см. Еврейская литература средних веков и Возрождения. Еврейская поэзия и драма в Италии; Иехуда Леоне бен Ицхак Соммо, Моше бен Мордехай Закуто) главным образом в Италии и в Нидерландах, как правило, не предназначались для театра и представляли собой переделки произведений итальянской или испанской драматургии. Подражание итальянской аллегорической и пасторальной драме очевидно и в трех стихотворных драмах М. Х. Луццатто. Одна из них, «Ла-иешарим тхилла» («Праведным слава», 1743), оказала значительное влияние на драматическое творчество периода Хаскалы, продолжавшее дидактическую направленность сочинений М. Х. Луццатто и трактовавшее конфликт праведности с силами зла как борьбу сторонников Просвещения с его противниками.
К таким пьесам относятся «Ялдут у-вахарут» («Детство и юность», Берлин, 1786) книготорговца М. бен Хаима Иехуды Бреслау (умер в 1829 г.); «hа-колот иехдалун, о Мишпат шалом» («Голоса заглохнут, или Суд, завершившийся мировой», 1791) Ш. А. Романелли (1757–1817); «Амал ве-Тирца» («Амал и Тирца», Роделгейм, 1812) Ш. бен Яакова Кохена (1772–1845); «Тиф’ерет ли-вней бина» («Слава разумным», Житомир, 1867) А. Б. Готлобера; «Эмет ве-эмуна» («Истина и вера», Вильна, 1867) А. Д. Лебенсона. С противоположных идеологических позиций написана пьеса Малбима «Машал у-мелица» («Иносказание и велеречивость», Париж, 1867), в которой драматическая форма, являвшаяся средством пропаганды идей Хаскалы, использована для нападок на самих маскилим. Характеры, диалог и композиция во всех этих сочинениях оставались чуждыми природе театра, тем не менее они были существенным этапом освоения нетрадиционного рода искусства в иврит новой литературе.
В драматургии Хаскалы важную роль играли переводы и переделки европейских пьес на библейские сюжеты. Один из виднейших деятелей Хаскалы в Нидерландах Д. Франко-Мендес (1713–92) написал ряд драм, главным образом в стихах. Наибольшей известностью среди них пользовалась пьеса «Гмул Аталия» («Воздаяние Аталии», Амстердам, 1770), созданная на основе трагедии Ж. Расина и либретто П. Метастазио. Переработка М. Леттерисом «Гофолии» Ж. Расина носила название «Геза Ишай» («Род Иессеев», Вена, 1835). Обработки «Эсфири» Расина принадлежат Шл. Рапопорту («Шеэрит Иехуда» — «Уцелевшие иудеи», Вена, 1827) и М. Леттерису («Шлом Эстер» — «Здоровье Эсфири», Прага, 1843). Сходны с ними гебраизированные переводы пьес У. Шекспира, выполненные переводчиком на иврит Нового завета И. Залкинсоном (1820–83); «Ромео и Джульетта» получила название «Рам ве-Яэль», а «Отелло» — «Итиэль hа-куши» («Негр Итиэль»). Эти произведения, как правило, не были удачными в литературном отношении. Особенно резкую критику вызвала пьеса М. Леттериса «Бен-Абуйя» — переработка первой части «Фауста» И. В. Гете, где изменения и гебраизация характеров создали почти комический эффект. По сравнению с такими переложениями пьеса Й. hа-Эфрати (около 1770–1804) «Млухат Шаул» («Царство Саула», Вена, 1794) — оригинальное произведение (несмотря на явное влияние У. Шекспира, а также немецкого движения «Бури и натиска»): интересно разработан трагический образ главного героя, а композиция пьесы, далекая от совершенства, все же отвечает требованиям театра.
Пьесы 18–19 вв.: «Он Бен Пелет» и «Ханания, Мишаэль ва-Азария» (обе — 1825 г.) Ш. Д. Луццатто или произведения его идеологического противника Н. И. Фишмана (1809–1878) «Маппелет Сисра» («Падение Сисары», Львов, 1841) и «Кешер Шевна» («Заговор Шевны», Львов, 1870) не отличались сценичностью.
В период национального возрождения (1880–1947) драма на иврите оставалась преимущественно произведением для чтения, а не театра. Аллегорические дидактические пьесы создавались и в 1890-х гг. (например, «Милхемет hа-хохма им hа-сихлут» — «Война мудрости с глупостью», 1895, С. Цвейфеля). Аллегорические элементы присутствуют и в пьесе «Йеш тиква» («Есть надежда», 1893) раввина и литератора И. Л. Ландау (1866–1942), в которой впервые была отражена важнейшая проблема, волновавшая тогда еврейство, — противостояние между идеологией Ховевей Цион и тенденциями к ассимиляции. Героиня пьесы выбирает между сионистом с многозначительной фамилией Иш-Надив (Благородный) и ассимилятором; счастливый финал знаменует торжество сионизма.
В начале 20 в. возникла особая разновидность драматических сочинений — сионистская мелодрама, построенная на современной тематике; эти пьесы носили дидактически-пропагандистский характер и по существу продолжали традиции наивной дидактической драмы периода Хаскалы, только на смену носителям истины — маскилим — пришли сионисты, а «религиозных мракобесов» заменили ассимиляторы. Таковы пьесы «hа-сорер бе-вейто» («Господин в доме своем», 1900) И. Х. Тавьёва, «Бат hа-рав, о гийорет hа-ционут» («Дочь раввина, или новообращенная сионистка», 1904) Я. Гордона, где приверженность сионизму служит критерием добра и зла. Более поздняя пьеса И. Л. Ландау «Ле-фаним о ле-ахор» («Вперед или назад», 1923) продолжает тему борьбы против ассимиляции, воплощенной в фигуре Штейнбаха, влиятельного в еврейской общине человека, который побуждает свою дочь перейти в христианство. Его противником выступает местный раввин, сторонник духовного сионизма (см. Сионизм. Исторический обзор. Становление и развитие движения).
Наиболее распространенным жанром в период национального возрождения была историческая мелодрама, так называемая «мелодрама идей», построенная на историческом и библейском материале; идеи, развиваемые резонерствующими героями в подобных пьесах, не были, как правило, связаны с драматическим действием, а оно, в свою очередь, не вытекало из конфликтов между действующими лицами. Таковы драмы в стихах И. Л. Ландау: «Бар-Кохба» (1884) и «Ахарит Иерушалаим» («Последние дни Иерусалима», 1886), где исторические персонажи (например, рабби Акива или рабби Иоханан бен Заккай) произносят возвышенные монологи о свободе Израиля, почерпнутые автором у Н. Крохмаля. В стиле исторических хроник написаны две более поздние прозаические пьесы И. Л. Ландау «Дон Ицхак Абраванель» (1919) и «Исраэль Баал-Шем-Тов» (1923; см. Исраэль бен Элиэзер Баал-Шем-Тов). Сюжет прозаической драмы М. Понера (1854–1936) «Иосеф дела Рейна» (1904) основан на легенде об этом каббалисте (см. Каббала); действие развивается на двух тематических уровнях: взаимоотношения евреев с неевреями и взаимоотношения человека с Богом (в разработке последней темы заметно влияние «Фауста» И. В. Гете). Другие исторические пьесы Понера — «Бет-Эли» («Дом Эли», 1902), «Иемей Хордос hа-ахароним» («Последние дни Ирода», 1913), «Мот hа-мелех Хордос» («Смерть царя Ирода», 1928) — проникнуты пафосом освобождения народа Израиля.
В пьесах «Бе-химот мамлахот» («Когда рушатся царства», 1929) А. А. Кабака или «Бат Санбаллат» («Дочь Санваллата», 1934) М. Цемаха, «Танхум ми-кфар Яноа» («Танхум из деревни Яноа») и даже в «Бар-Кохбе» Ш. Черниховского (1930) идейный замысел и фабула существуют как бы параллельно друг другу. Подобный разрыв между высокими идеалами и тоном сентиментальной мелодрамы очевиден и в трилогии Я. Кахана о царе Соломоне: «Шломо у-ват Шломо» («Соломон и его дочь», 1924), «Шломо ве-Шуламит» («Соломон и Суламифь», 1942), «Малкат-Шва» («Царица Савская», 1945). Другие произведения Я. Кахана в драматической форме, как поэтические («hа-мелех Давид» — «Царь Давид», 1921; «Ле-яд hа-пирамидот» — «Подле пирамид», 1939), так и прозаические («Кен hа-нешер» — «Орлиное гнездо», 1932; «hа-шалиах» — «Посланец», 1937), — относятся в основном к пьесам для чтения. Большей сценичностью отличаются мелодрамы «Бе-Луз» — «В Лузе» (1940), «Ифтах» (1945).
Знание театра, умение построить диалог ощутимо в пьесах Ц. Секлера. Часть из них он сначала опубликовал на идиш, затем перевел на иврит; таковы пьесы «Иоси мин-Иократ» («Иоси из Иократа», 1921), «Рахав» (1934), ставившиеся в США и в Израиле. На иврите написаны окрашенные еврейским юмором пьесы на хасидские (см. Хасидизм) сюжеты: «Несиат hа-цаддик» («Поездка праведника», 1936), «hа-хозе роэ эт-каллато» («Провидец видит свою невесту», 1932), «Клаппей мизрах» («К востоку», 1933) и ряд других. Понимание природы театра чувствуется в исторических пьесах А. Ашмана: трилогии «Михаль бат Шаул» («Михаль, дочь Саула», 1941), две части которой были поставлены в «Хабиме»; мелодраме «Александра hа-хашмонаит» («Александра из династии Хасмонеев», 1947), переработанной в оперное либретто, и других.
Большой вклад в развитие еврейского театра (см. Театр. Театр в Израиле. Театр на иврите до основания государства) и, в частности, драматургии на иврите, внес И. Каценельсон. Среди его обширного драматического наследия: комедии, которые по большей части были написаны на идиш, а затем переведены на иврит (например, «hа-маагал» — «Круг», 1911); биографические пьесы (например, «Менделе им hа-кабцаним» — «Менделе и нищие», 1936); реалистическая драма «Таршиш» (1921), ряд пьес для детей. В истории театра на иврите знаменательную роль сыграла одноактная пьеса «hа-хамма! hа-хамма!» («Солнце! Солнце!», 1907), которая входила в первый спектакль «Хабимы»; в 1913 г. автор превратил пьесу в часть трилогии «Ану хаим у-метим» («Мы живем и умираем»). Наибольшими литературными достоинствами отличаются, однако, наименее сценичные драматические произведения И. Каценельсона, написанные стихами или ритмической прозой. Среди них лирическая драма «hа-нави» («Пророк», 1922) о пророке Элише; пьеса на библейский сюжет «Амнон» (1938) о сыне царя Давида, который не способен восстать против отца и потому не в силах стать царем (пьесу приняли к постановке в «Хабиме», но спектакль не состоялся), а также написанная в нацистском концлагере лирическая драма «Ханнибаал» («Ганнибал», издана в 1947 г.), лейтмотив которой — столкновение еврейской и арийской культур. Взаимоотношения евреев с представителями других народов — тематическая основа также четырех библейских пьес в стихах М. Шохама, которые скорее относятся к жанру драматических поэм, так как совершенно не учитывают требований сцены.
К драмам для чтения принадлежат и исторические пьесы Н. Агмона. В ранних произведениях («Иехуда Иш Крайот» — «Иуда Искариот», 1930; «Шабтай Цви» — «Саббатай Цви», 1931; «Бе-лейл цах» — «Ясной ночью», 1934) заметно влияние экспрессионизма — автор отходит от традиционного сюжета, строя повествование на смене эмоционально насыщенных эпизодов, часто прибегая к гротеску и символам. Впоследствии Н. Агмон переработал две последние пьесы, стремясь приблизить их к реалистической стилистике («Шабтай Цви», 1936; «Лейл Иерушалаим» — «Иерусалимская ночь», 1953). Ш. Шалом также отдал дань экспрессионизму в двух стихотворных пьесах для чтения «Элиша ве-hа-шаббат» («Элиша и суббота», 1932) и «Меарат Иосеф» («Пещера Иосифа», 1934), персонажи которых выражают лирическое «я» автора, не выступая как самостоятельные действующие лица. Выдающимся достижением драматургии на иврите стала экспрессионистская драма Х. Хазаза «Бе-кец hа-ямим» («В конце дней», первая редакция — 1934). Ее герои не только страстно выражали суть концепции изгнания и избавления еврейского народа, но и участвовали в развитии драматического действия. Своеобразен язык пьесы, который, при всей своей риторичности, отвечает требованиям театра.
Если в исторических драмах этого периода сказалось влияние самых различных европейских литературных течений — от классицизма до экспрессионизма, то в развитии драматургии на современные темы особенно заметно воздействие символизма М. Метерлинка, социальной проблематики Г. Ибсена или натурализма Г. Гауптмана. К натуралистическому направлению относится ряд пьес П. Гиршбейна; такова «Мирьям» (1904 г., опубликована в 1905 г.), социальная мелодрама о бедной деревенской девушке, соблазненной помещиком. Жертвой обстоятельств предстает и герой пьесы «Невела» («Падаль», 1905), который, совершив отцеубийство, сходит с ума. Социально-натуралистические драмы писал Я. Штейнберг. В центре его пьесы «Ханка» (1907) — судьба девушки, доведенной издевательствами мачехи до самоубийства. Конфликт поколений образует тематическую основу пьесы «Реб Лейб Голдман у-витто» («Рабби Лейб Голдман и его дочь», 1907). Обличительную драму «Баит мул баит» («Дом против дома», 1908), где на фоне еврейского местечка обыграна фабула «Воскресения» Л. Толстого, написал З. Шнеур.
Драматическое произведение И. Х. Бреннера «Ме-эвер ла-гвулин» («За границей», 1907) построено как серия диалогических фрагментов и рассказывает о еврейско-русских социалистах, эмигрировавших в Лондон; отчаявшись в высоких идеалах, они видят конечную истину в страдании. Композиция пьесы не удалась автору, но диалоги, основанные на смешении иврита и английского и воспроизводящие идиш-английский диалект эмигрантов, приблизили язык драмы к языку жизни. В подобном стиле написаны небольшие пьесы Бреннера «Ле-эт ата» («Покуда», 1905) и «Эрев у-вокер» («Вечер и утро», 1908), обладающие большей сценичностью.
Одним из первых представителей реалистического направления в драматургии на иврите был И. Д. Беркович. Его пьеса «Ото ве-эт бно» («И отца, и сына», 1928), поставленная в «Хабиме» в 1934 г., следует традициям ибсеновского реализма. Действие происходит в период октябрьского переворота и последовавших за ним погромов в России; основная коллизия драмы обусловлена взаимоотношениями отца, совершившего отступничество и стремящегося вернуться к иудаизму, с сыном, который стал антисемитом. Действие двух других реалистических пьес Берковича — комедии «Ба-арацот рехокот» («В дальних странах», 1928) и социальной драмы «Мира» (1934) происходит в США в среде еврейских иммигрантов. На чеховский тип реализма ориентировался И. Шенхар. Так, в его пьесе «Ал hа-гвул» («На границе») трое мечтающих об Эрец-Исраэль братьев напоминают тоскующих по Москве «трех сестер» А. Чехова.
Развитие натуралистического и реалистического направления во многом сходно в драматургии на иврите и идиш, в том числе и потому, что многие авторы работали на обоих языках. Та же тенденция присуща и символистскому направлению в еврейской драматургии. Одним из зачинателей символизма в еврейской драматургии был И. Л. Перец, писавший в основном на идиш. Его мистическая драма на иврите «Хурбан бет-цаддик» («Разрушение дома праведника», 1903) была затем переработана в пьесу на идиш. На иврите написаны и две небольшие реалистические пьесы Переца «Схуфей зерем» («Унесенные потоком», 1912) и «Ба-шефел» («В упадке», 1924). П. Гиршбейн, пытавшийся в ранний период своего творчества соединить натурализм с символизмом, также больше писал на идиш, а часть своих сочинений затем переводил на иврит. Среди его символистских пьес — «Оламот бодедим» («Одинокие миры», 1908), драма о человеческом одиночестве, в которой очевидно воздействие «Слепых» М. Метерлинка; «Ткиат каф» («Обет», 1908) — трагедия о любви и роке, напоминающая «Диббук» С. Ан-ского; основанная на историческом материале «Бе-цел hа-дорот» («В тени поколений», 1922) и другие.
Двуязычие многих авторов (И. Каценельсон, И. Л. Перец, П. Гиршбейн и другие) приводило к тому, что переводы с идиш на иврит сыграли значительную роль в формировании не только репертуара для ивритского театра, но и драматургии на иврите. Однако не только авторские переводы и не только с идиш оказали большое влияние на ивритскую драматургию. Показательно, что переводом пьес занимались даже писатели, не бывшие по преимуществу драматургами или совсем не писавшие собственных драматических сочинений. Так, Х. Н. Бялик, уже будучи известным поэтом, перевел «Диббук» Ан-ского, а впоследствии «Вильгельма Телля» Ф. Шиллера. А. Шлёнский переводил русскую драматургию, прежде всего произведения А. С. Пушкина и А. Чехова, а также У. Шекспира; Н. Альтерман — Ж. Б. Мольера, Ж. Расина, У. Шекспира; Леа Гольдберг — «Пер Гюнта» Г. Ибсена и т. д.
Другим важнейшим фактором формирования ивритской драматургии было превращение иврита в основной язык общения ишува в целом, а не отдельных его кругов. Поскольку драматургия (как и проза, в отличие от поэзии) базируется преимущественно на нейтрально-литературном регистре разговорной речи, то есть речи образованных людей, только с появлением такого языкового регистра стало возможным развитие прозаической драматургии, тем более на современные темы. Характерно, что драмы в стихах и исторические драмы (то есть жанры, которые могли широко использовать высокий стилистический регистр древней литературы) чаще создавались на раннем этапе существования ивритской драматургии.
Возникновение театра на иврите в Эрец-Исраэль вызвало потребность в пьесах, связанных с жизнью ишува. Первые произведения с такой тематикой появились уже в 1910-х гг. По своим художественным достоинствам они не шли ни в какое сравнение, например, с написанными в тот же период драмами И. Каценельсона, но обладали определенной сценичностью. Некоторые из них прославляли подвиг халуцим — такова, например, пьеса Д. Шимони «Лайла ба-керем» («Ночь в винограднике», 1911), другие отражали противоречия между землевладельцами первой алии и наемными рабочими, прибывшими в Эрец-Исраэль позднее, например, пьеса «Ла-ришона» («Впервые», 1920) Х. Шурера (1895–1968). Выделялась по своему содержанию пьеса «Аллах Карим» (1912) Л. А. Орлова-Ариэли (1886–1943), посвященная конфликту между арабами и евреями, который трактовался как противостояние коренных жителей страны и пришельцев. Темы халуцианства, свободного труда на земле предков, связанных с этим опасностей и лишений остаются важнейшими в драматургии Эрец-Исраэль и на протяжении 1930–40-х гг.: «Рохале» (1933) М. Смилянского; пользовавшаяся большой популярностью «hа-адама hа-зот» («Эта земля», 1943) А. Ашмана (см. выше); «Иерийот эл hа-киббуц» («Выстрелы в сторону киббуца», 1940) и «Адама» («Земля», 1942) Ш. Шалома (см. выше); «Хаим» («Жизнь», 1942) М. Бадера (1895–1985) и другие. Среди пьес халуцианской тематики преобладали героические мелодрамы, но было написано и несколько комедий, в том числе «Мин hа-мецар» («Из теснин», 1932), «Баним ли-гвулам» («Сыны возвратятся в пределы свои», 1945), где идеалы халуцианства побеждают соблазн благополучной жизни за рубежом. На этом фоне примечательны пьесы А. Кармона «Ба-свах» («Путаница», 1926), «Негинат hа-эм» («Мамина песенка», 1928), посвященные семейным осложнениям и опасностям, связанным с общественным укладом жизни в киббуце.
Другая важная тема драматургии в Эрец-Исраэль — конфликт между традиционными еврейскими ценностями и современным образом жизни. Ей посвящены пьесы «hа-махарозет» («Ожерелье», 1928) М. Ави-Шаула, «Яаков hа-цохек» («Смеющийся Иаков», 1939) и «Бе-симтаот Иерушалаим» («В переулках Иерусалима», 1941) И. Бар-Иосефа, «Меа-Шеарим» (см. Иерусалим. Исторический обзор. Османский период) М. Бергера и другие.
Вскоре после провозглашения государства театр потребовал пьес героического плана о Войне за независимость; с них и начинается собственно израильская драматургия. Пьесы «Бе-арвот hа-Негев» («В пустыне Негев», 1949) И. Мосинзона, «Хем йагиу махар» («Они придут завтра», 1949) Н. Шахама, «Километр 56» (1949) и «Бет-Хиллел» (1951) М. Шамира объединяет реалистическое изображение трагедии войны и героический пафос борьбы за национальную независимость.
В драматургии 1950–60-х гг. преобладает социальная проблематика. В ряде пьес складывавшееся в Израиле общество потребления подверглось критике за несоответствие идеалам рабочего движения: «Кра ли Сиомка» («Зови меня Сёмка», 1950) Н. Шахама, «Хедва ва-ани» («Хедва и я», 1964) А. Мегеда; комедия Э. Кишона «Шмо холех лефанав» («Слава идет впереди», 1953) направлены против новой бюрократии; кризис трудовых отношений и забастовка моряков показаны в пьесе «Ани рав ховел» («Я капитан») Иоша. Тяготы абсорбции репатриантов отражены в пьесах «Шеш кнафаим ле-эхад» («У каждого по шесть крыльев», 1954) Х. Бартова, «hа-хешбон ве-hа-нефеш» («Счеты с совестью», 1954), «Рехов hа-мадрегот» («Ступенчатая улица», 1955) Иехудит Хендель, «Казаблан» И. Мосинзона. Процесс врастания в израильскую жизнь детей, переживших Катастрофу, — тема драмы «Ялдей hа-цел» («Дети тени», 1963) Б. Томера. Появляются пьесы о преступности и проституции — «Эльдорадо» (1963) И. Мосинзона или «Махазе рагил» («Обыкновенная история») И. Матмора. Характеристика действующих лиц во многих из этих пьес страдает односторонностью — изображается прежде всего типаж нового репатрианта из восточных стран, чиновника или преступника; речь нередко тяготеет к штампам, хотя использование различных элементов сленга вносит большую гибкость в язык театра.
В целом драматургия этого периода тяготеет к репортажу и не притязает на литературное своеобразие. Даже драматические сочинения Н. Альтермана уступают по силе его поэзии. Так, пьеса «Киннерет, Киннерет» (1962) о второй алие не выходит за рамки традиционно романтизированного изображения халуцим. Поэтическая метафоричность свойственна пьесе «Пундак hа-рухот» («Гостиница духов», 1963) о художнике и его месте в обществе; «Эстер hа-малка» («Царица Эсфирь», 1966) — вариация на темы Пурима; в «Мишпат Питагорас» (игра слов: «Теорема Пифагора» и одновременно «Дело Пифагора», 1965) находит необычное разрешение модная тема могущества техники: робот, названный Пифагором, постепенно одушевляется, но обречен оставаться рабом человека. Дань драматургии отдала и Леа Гольдберг. Тема ее единственной пьесы «Баалат hа-армон» («Хозяйка замка», 1956) — соотношение европейской культуры с новой цивилизацией, возникшей после Второй мировой войны. Воплощением старой Европы предстает польский аристократ, который и после войны продолжает прятать в своем замке еврейскую девочку, называя ее «хозяйкой замка»; ему противостоит разыскивающая девочку молодая израильтянка.
Попытка осмыслить происходящие в стране перемены в свете исторического опыта вызвала расцвет исторической драматургии. В пьесе Н. Аллони «Ахзар ми-кол hа-мелех» («Самый жестокий из всех — царь», 1955) воссоздавались события, приведшие к разделу царства Соломона на два государства; наследники Соломона добились своих политических целей, но не смогли создать идеальное общество, к которому стремились, — вывод, непосредственно соотносившийся с современностью. Написанные на историческом материале пьесы М. Шамира «Милхемет бней-ор» («Война сынов света», 1956) и «hа-лайла ле-иш» («Ночь дана человеку») были по существу проекцией в прошлое актуальных проблем. Пародийность, комическое снижение высокого сюжета отличают пьесы «hа-дов» («Медведь», 1966) и «Шалош нашим бе-цахов» («Три женщины в желтом», 1966) И. Элираза (родился в 1936 г.); «Урия hа-хитти» («Урия хеттеянин») и «Сдом сити» (1959) Б. Галая; «Кетер ба-рош» («Корона на голове», 1969) Я. Шабтая, «Брешит» («Вначале...») А. Мегеда. В пьесе «Тамар эшет-Эр» («Тамар — жена Ира», 1947) И. Мосинзона на первом плане, напротив, не политическая актуальность, а психологическая сторона библейской истории. «Масса ле-Нинвей» («Путешествие в Ниневию», 1963) И. Амихая — поэтическая интерпретация библейской темы, где символы Библии становятся основой для нового мифа.
Всем этим авторам свойственна, хотя и в разной мере, оригинальность формы и трактовки материала, но в наибольшей степени новаторский подход проявляется в драматургии Н. Аллони. Приемы театра абсурда с успехом использованы в его пьесах «Бигдей hа-мелех hа-хадашим» («Новое платье короля», 1962), «hа-несиха hа-америкаит» («Американская принцесса», 1962), «hа-калла ве-цаяд hа-парпарим» («Невеста и ловец бабочек», 1966), где с уничтожающей иронией показано, как в современном обществе высокие идеалы сводятся к пустым лозунгам или призрачным мечтам. В пьесе «Дода Лиза» («Тетушка Лиза», 1967) мелочность и посредственность современников как бы свидетельствует о крахе идеалов прошлого.
Мотивы разочарования, «смерти сионистской мечты» занимали ведущее место в драматургии 1970–80-х гг. Таковы гротескные пьесы Й. Мунди «Зе мистовев» («Ведь это вертится», 1970), где двое пациентов психиатрической лечебницы, носящие фамилии Герцля и Кафки, спорят о возможности создания «нормального еврейского государства» (причем автор явно присоединяется к мнению своего Кафки о том, что Эрец-Исраэль — исправительная колония), и «hа-Машиах» («Мессия», 1982) о Саббатае Цви, который утрачивает мессианский пыл из-за равнодушия окружающих. Сходная сюжетная линия в пьесе А. Кейнана «Хаверим месаприм ал-Иешу» («Друзья рассказывают об Иисусе»), герой которой отказывается от миссии спасителя. К сюрреализму тяготеют некоторые пьесы Х. Миттельпункта, например, «Мей техом» («Подземные воды», 1978), посвященная жизни низов израильского общества и отличающаяся подчеркнутой скудостью языка (словарь персонажей насчитывает менее трехсот слов). Черный юмор и гротеск — излюбленные приемы Х. Левина. Документальная стилистика отличает творчество И. Соболя. При различной творческой манере двух этих драматургов объединяет максимальная заостренность трактовки конфликтов, в том числе в пьесах на злободневные темы. Произведения обоих драматургов были переведены на ряд иностранных языков и ставились за границей.
В 1980-х гг. ряд израильских драматургов по-новому отражает тему Катастрофы и ее влияния на современную жизнь. И. Соболь в «Гетто» (1984) впервые сомневается в нравственности поведения самих евреев (от руководителей юденратов до подпольщиков), те же проблемы на документальной основе пытается решить М. Лернер в пьесе «Кастнер» (см. Р. Кастнер). Ш. Хасафри в пьесе «Киддуш» показывает, как воспоминания о прошлом разрушают связи между пережившими Катастрофу родителями и их детьми. Мрачный колорит, присущий многим современным израильским пьесам, вписывается в тенденции зарубежной драматургии, которая нередко утрирует кризис общества, значительная часть которого разочаровалась в спасительности какой-либо идеологии; вместе с тем израильские драматурги стремятся выразить не только общую «мировую скорбь», но и конкретные проблемы, тревожащие их сограждан.
ОБНОВЛЕННАЯ ВЕРСИЯ СТАТЬИ ГОТОВИТСЯ К ПУБЛИКАЦИИ
