Рай (в еврейской традиции)
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Рай в религиозном представлении: обитель праведных душ после телесной смерти или конца мира.
На иврите рай называется גַּן עֵדֶן, Ган Эден, основанием чему служит повествование об Эдеме (на иврите Эден) в книге Бытие (2:8–3:24).
Содержание |
В книге Бытие
В книге Бытие рассказ об Эдеме состоит из двух частей: одна описывает сотворение человека и пребывание его в раю, другая — неповиновение и последующее изгнание человека из рая.
Согласно библейскому рассказу, после сотворения неба и земли Бог создал человека из праха земного и вдохнул в него жизнь.
Бог насадил в Эдеме сад, куда поселил человека; среди плодовых деревьев в этом саду были древо жизни и древо познания добра и зла, плоды которого Бог запретил человеку вкушать под страхом смерти.
Бог создал, также из праха, всех животных и птиц небесных и привел их к Адаму, чтобы тот дал им имена.
Далее Бог из ребра Адама сотворил женщину. Оба были наги, но не стыдились этого.
Змей убедил Еву ослушаться Божьего запрета и вкусить от плодов древа познания добра и зла, что, по его словам, должно было уподобить ее и Адама божественным существам.
Вкусив от запретных плодов, Адам и Ева осознали свою наготу и сшили себе из фиговых листьев набедренные повязки.
За неповиновение все были наказаны Богом: змей приговорен всю жизнь ползать на брюхе и враждовать с людьми;
женщина осуждена нести тяготы беременности и муки деторождения, а также подчиняться своему мужу; мужчина осужден в поте лица своего добывать хлеб из земли.
Чтобы человек не вкусил также от плодов древа жизни и не обрел бессмертия, Господь изгнал Адама и его жену из Сада Эдемского и поставил херувимов и «пламенный меч обращающийся» охранять путь к древу жизни.
Попытки толкования
«Древо познания добра и зла»
Одно из толкований рассматривает добро и зло как моральные категории, а познание их — как способность различать между ними.
Другое толкование основывается на факте частого использования глагола «познать» (не только в иврите, но и в других древних ближневосточных языках) в значении «вступить в половую связь».
Выражение «познать добро и зло» с этой точки зрения содержит оценку разрешенных и запретных половых сношений.
Иногда «познание добра и зла» толкуется в смысле универсального знания, охватывающего полярные противоположности (ср. II Сам. 14:17).
Еще одно толкование исходит из того, что беззаботное отношение к наготе характерно для раннего детства, а стыд приходит со зрелостью, поэтому «познание добра и зла» отождествляется с интеллектуальной зрелостью.
Наконец, существует толкование, рассматривающее знание, приобретенное от вкушения плодов запретного древа, как способность мышления, которая выделяет человека из мира животных и является источником цивилизации.
Адам, как сказано в Библии, занялся земледелием — деятельностью, характерной для цивилизованного общества. Осознание наготы — также признак цивилизации.
«Древо жизни»
Значение выражения «древо жизни» также не вполне ясно.
Оно, очевидно, включает в себя понятие бессмертия (Быт. 3:22). На древо жизни не распространялся Божий запрет (2:16–17). Возможно, согласно Божьему замыслу, Адам должен был жить вечно; но, преступив запрет и обретя божественную способность «познания добра и зла», человек был лишен бессмертия (Быт. 3:19, 22–24).
Змей, введший в соблазн Еву, описывается в книге Бытие как один из «зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3:1); от других зверей его отличает только хитрость.
В этом подчеркивании сотворенности змея, возможно, содержится скрытая полемика с древневосточными мифами, в которых змее отводилась особо важная роль.
Тем самым отрицается божественный или даже демонический характер зла — оно выступает не как независимое космическое начало, но как последствие поведения сотворенных Богом существ.
Поскольку в мифологии древнего Ближнего Востока змея часто символизирует силы хаоса, многие усматривают в библейском змее воплощение сил, подрывающих установленный волей Бога космический порядок, или символ этического зла как такового (ср. Ис. 27:1).
Сходство с другими рассказами
В повествовании об Эдеме имеются многочисленные черты сходства с другими библейскими рассказами, а также с различными произведениями литературы древнего Ближнего Востока (особенно Месопотамии), но ни в одном из этих произведений нет полного аналога библейскому рассказу — ни в подробностях, ни в теологическом значении.
Рассказ о сотворении мира содержится в шумерском литературном памятнике «Правители Лагаша», упоминание о Божьем саде встречается в разных книгах Библии (Быт. 13:10; Ис. 51:3; Иех. 36:35; Иоэль 2:3).
Фрагмент «Сказания о Гильгамеше», шумерский миф «Энки и Нинхурсаг», а также пророчество Иехезкеля (Иех. 28:11–19) отражают различные варианты рассказа об Эдеме.
Рассказ об Эдеме в книге Бытие обнаруживает не только сходство с этими текстами, но и весьма значительные отличия.
Одно из них — большая естественность событий, описанных в книге Бытие (2, 3), по сравнению с фантастическим или сверхъестественным характером многих других рассказов.
Тема утраченного бессмертия, кратко затронутая в конце «Сказания о Гильгамеше», гораздо подробнее развивается в аккадском мифе об Адапе.
Несмотря на определенное родство между мифом об Адапе и рассказом об Эдеме, между ними можно установить значительные различия.
В мифе об Адапе выражено пассивное приятие смерти, не подчиняющейся контролю человеческого разума. Библейский рассказ исходит из того, что смерть и другие несчастья в этом мире человек заслуживает своим поведением.
Рассказ о том, как человека обманом лишил бессмертия змей (или какое-то другое меняющее кожу животное), встречается в фольклоре разных народов. Часто встречается также мотив «искаженного послания».
Божье послание сообщало человеку, что он может омолодиться, сбросив старую кожу. Но неверный посланец передал эти сведения змею, а человеку сказал, что он смертен.
Сравнительный анализ показывает, что сходства в библейском рассказе об Эдеме и в произведениях литературы и фольклора древнего Ближнего Востока частичны, а расхождения — значительны.
Возможно, что эти рассказы, известные библейским авторам в протоизраильских вариантах, были творчески переработаны ими и наполнены новым, уникальным содержанием.
В позднейшей еврейской традиции
В позднейшей еврейской традиции рай именуется Ган Эден, а ад — гейhином (геенна).
В Библии эти названия никогда не относятся к обиталищу души после смерти.
Слово пардес (на персидском `сад`, ср. парадиз) встречается в библейских и талмудических источниках, однако почти никогда оно не означает небесной обители.
Слово рай в значении «обитель блаженных» впервые появляется в Новом завете (Лука 23:43).
Старейший собственно еврейский источник (конец 1 в. н. э.), в котором упоминаются рай и ад, — изречение Йоханана бен Закая: «Передо мною два пути: один ведет в рай, другой в геенну» (Бр. 28б).
Некоторые из законоучителей считали, что праведники и грешники войдут в рай и ад после воскресения из мертвых и Страшного суда; другие — что усопшие займут предназначенные им места сразу после смерти.
В апокалиптической литературе
В апокалиптической литературе подробно описаны не только наказания грешников, но и вознаграждение праведников. «Вознесение Моисея» (10:10) включает среди прочих наград, которых удостаиваются праведники, созерцание мучений грешников в аду.
В раввинистической литературе
В раввинистической литературе имеется утверждение, что рай и ад существовали еще до сотворения мира (Псах. 54а).
Гехинном расположен по левую руку Бога, рай — по правую (Мид. Пс. 90:12). Гехинном так велик, что его можно сравнить с сосудом, крышкой которого служит остальная Вселенная (Пс. 94а).
Широко было распространено мнение, что грешники терпят наказание в аду лишь в течение 12 месяцев, после чего их уничтожают и тем самым избавляют от страданий.
Лишь немногие, главным образом те, кто отрекся от своего народа и отверг основы еврейской религии, будут подвергнуты вечным мукам.
Однако рабби Акива считал, что даже грешники после того, как искупят свои грехи, присоединятся к праведникам в раю (Эд. 10).
В Талмуде
В Талмуде упоминается возможность того, что самые большие грешники могут раскаяться, признать справедливость постигшего их наказания и открыть себе таким образом путь к спасению (например, Эр. 19а).
В послеталмудических источниках
В послеталмудических источниках говорится, что благочестие сына может облегчить посмертную участь родителя.
Средневековые авторы
Средневековые авторы указывали в этой связи на особую важность чтения Кадиша. Некоторые законоучители из Эрец-Исраэль отрицали существование ада и утверждали, что на Страшном суде грешники будут истреблены палящими лучами солнца или сожжены огнем, исходящим из их собственных тел (Быт. Р. 6:6; 26:6).
Согласно раввинистическим источникам, каждому еврею уготовано место и в Саду Эдемском, и в гейhиноме. От собственных дел человека зависит, какое место он займет после смерти.
Рай иногда описывается в наивных, чувственных образах: праведники изображаются сидящими за золотыми столами (Таан. 25) или под роскошными балдахинами (Руфь Р. 3:4) и участвующими в роскошных пирах (ББ. 75а).
Однако Рав утверждал, что в Олам hа-Ба не будет никаких чувственных наслаждений, никаких деловых отношений или соперничества между людьми; праведники будут восседать в венцах, наслаждаться сиянием Божественного присутствия (Бр. 17а).
Одиннадцать человек, главным образом библейских героев, вошли в рай живыми; легенда подробно рассказывает, как вошел в рай рабби Иеhошуа бен Леви (Кт. 77б).
В средневековой литературе нередко встречаются пространные и сложные описания рая и ада, основанные на более кратких описаниях в Талмуде и классических мидрашах.
К этим произведениям относятся трактаты «Ган Эден» и «Геhином», «Игерет рабби Иехошуа бен Леви», («Послание рабби Йеhошуа бен Леви»), «Мидраш Конен» и «Отийот де-рабби Акива» («Буквы рабби Акивы»).
Рай и ад обычно изображаются разделенными на семь кругов; души направляются в определенный круг в соответствии с заслугами людей или тяжестью их грехов.
Описания мук ада в средневековой еврейской литературе менее жестоки, чем в христианской литературе (ср. «Божественную комедию» Данте).
К тому же рай не изображается как место совершенного, статичного блаженства: Мессия, пребывающий там в ожидании дня избавления, призывает праведные души ходатайствовать перед Богом о приближении этого дня. Иммануэлю Римскому принадлежит самое полное описание рая и ада в литературе на иврите; это последний (28-й) сборник его «Махбарот» («Тетрадей»), озаглавленный «hа-тофет ве-hа-эден» («Ад и рай»).
В соответствии с еврейской традицией, Иммануэль Римский отвел в раю место и для праведников-неевреев (см. Хасидей уммот hа-олам).
Средневековые философы-рационалисты склонны были считать традиционные описания рая и ада лишь образными выражениями, которые следует понимать в переносном смысле.
Согласно Маймониду, рай символизирует радость единения с Богом, а ад — лишение вечной жизни (Майм. Яд., Тшува 8:1, 5). Иосеф Альбо («Сефер hа-иккарим» — «Книга принципов», 4:33) полагал, что ад — это состояние души, которая в земной жизни искала лишь телесных наслаждений и поэтому не может получить удовлетворения в нематериальной загробной жизни.
В каббале сравнительно простые понятия о рае и аде подвергались переработке в духе ее сложных систем и приводились в согласование с ее учениями, особенно о перевоплощении.
Почетное место в раю отводилось погибшим мученической смертью за веру, в том числе погибшим во время крестовых походов.
Об этом красноречиво свидетельствуют слова современника гзерот татнав (массовой резни евреев Рейнской области крестоносцами в 1096 г.): «Местопребывание их [погибших за веру] — с рабби Акивой и его сподвижниками, с теми, на ком держится мир... они перешли из мира мрака в мир света, из мира печали в мир радости, из мира преходящего в мир пребывающий во веки веков» («Гзерот Ашкеназ ве-Царфат» — «Гонения в Германии и Франции», ред. А. М. Хаберман, 1945).
Из этих представлений развились идеи каббалистов о местопребывании праведных душ в хакал таппухим (`плодовом саду`).
Марраны верили, что погибшим во имя Кидуш hа-Шем на кострах инквизиции уготовано место в раю.
В новое время
В новое время М. Мендельсон полностью отвергал идею ада как несовместимую с Божьим милосердием.
В новое время евреи, принадлежавшие ко всем направлениям иудаизма и придерживавшиеся самых разных взглядов на религиозные вопросы, в том числе те, кто решительно отстаивал веру в личное бессмертие, обычно отвергали идею существования рая и ада в буквальном смысле.
Поскольку такие представления, несмотря на их широкое распространение, никогда не рассматривались как обязательные догматы еврейской религии, отказ от них не приводил ни к каким религиозным конфликтам, даже в рамках ортодоксии.
См. также
- Воскресение из мертвых
- Эсхатология
- Олам hа-ба
- Змей
Источники
- КЕЭ, том: 7. Кол.: 50–55.
